Знак Единорога

Глава 2

     Я внимательно смотрел на Рэндома и вспоминал о том,  как  великолепно
он играл в карты. По его лицу невозможно было понять, лжет он или  говорит
правду, полностью или частично. С таким же успехом я мог бы  рассматривать
бубнового валета. А ведь  прекрасный  штришок!  В  рассказе  Рэндома  было
достаточно именно таких деталей, и это придавало ему правдоподобие.
     - Как говорили Эдип, Гамлет, Лир и все прочие: "Жаль, что я  не  знал
об этом раньше", - сказал я.
     - Раньше в этом не было необходимости, - ответил Рэндом.
     - Твоя правда, - согласился я. - Жаль только,  что  твой  рассказ  не
только ничего не объясняет, но и еще больше запутывает  дело.  Вот  уж  не
думал, что это возможно! Итак, к подножию Колвира ведет Черная Дорога. Она
проходит через Тень и по ней в Амбер прет всякая чертовщина. Мы не  знаем,
какие силы стоят за этим, но очевидно,  что  они  злые  и  становятся  все
сильнее. Мне давно кажется, что в этом есть и моя вина, потому что все это
связано с моими проклятиями. Да, я проклял вас! Но проклятие прклятием,  а
все сводится в конце концов к чему-то осязаемому, реальному, с  чем  можно
бороться. Чем мы и займемся. Но всю неделю меня мучает  один  вопрос:  при
чем тут Дара? Кто она на самом деле? Или что она? Почему она так рвалась в
Лабиринт? Как ей удалось пройти его? И эта  ее  последняя  угроза:  "Амбер
погибнет", - заявила она. И все это произошло одновременно с нападением  с
Черной Дороги. Это не совпадение, а части одного плана, все  указывает  на
то, что в Амбере завелся предатель. Смерть Каина, записки...  Либо  кто-то
здесь помогает внешнему врагу, либо сам стоит  за  этим.  А  теперь  через
большерукого парня все это связывается с исчезновением Бранда. - Я толкнул
труп ногой. - Очень похоже, что смерть или исчезновение отца - тоже  часть
того же плана. Если это так, то мы имеем дело с  огромным  заговором,  все
детали которого, одна за другой, продумывались годами, а может  и  сотнями
лет.
     Рэндом пошарил в буфете, стоявшем в углу, извлек бутылку и два кубка.
Затем он наполнил их, подал один кубок мне и вернулся в  свое  кресло.  Мы
молча выпили за тщетные усилия.
     - Ну что ж, - начал он, - заговоры у нас  -  любимое  развлечение,  а
времени у всех было предостаточно. Мы  оба  молоды  и  не  помним  братьев
Озрика и Финндо, которые отдали жизнь за Амбер. Однако, после разговоров с
Бенедиктом у меня создалось впечатление, что...
     - Точно, - продолжил я, - что они так серьезно  задумались  о  троне,
что их геройская смерть за Амбер стала необходимой. Об этом я тоже слышал.
Правда это или нет, этого мы никогда не узнаем. Не сомневаюсь, что  что-то
в этом роде уже пытались провернуть. Почти все мы способны  на  такое.  Но
кто именно? Пока мы этого не узнаем,  мы  в  невыгодном  положении.  Любой
удар, нанесенный нами по внешнему врагу, скорре всего отсечет голову  лишь
одного дракона. Давай, выкладывай свою идею.
     - Корвин, - произнес он, - честно  говоря,  под  это  можно  подвести
каждого, и меня в том числе: жизнь  на  положении  пленника  и  все  такое
прочее.  В  самом  деле,  это  же  прекрасное  прикрытие!  Я  бы   получил
колоссальное удовольствие, притворяясь беспомощным, дергать за  веревочки,
заставляя плясать остальных под  свою  дудочку.  Как  и  любой  другой.  У
каждого из нас есть свои мотивы, свои амбиции. И за все  эти  годы  у  нас
было достаточно времени и возможностей,  чтобы  заложить  фундамент.  Нет!
Искать виновника таким способом  -  дело  бесполезное.  В  этту  категорию
попадают все. Давай-ка лучше подумаем, что кроме  мотивов  и  возможностей
должно отличать такую личность. По-моему, нужно  подумать  о  том,  какими
методами он действует.
     - Хорошо, начинай.
     - Кто-то из нас знает о Тени больше  остальных  -  что,  где,  как  и
почему. У него есть союзники, которых он приобрел где-то далеко.  Все  это
он направил против Амбера. Идем  дальше.  По  внешнему  виду  человека  не
скажешь. что он знает о Тени.  Но  давай  подумаем,  где  он  всему  этому
научился? Может быть, он просто наткнулся на что-то где-нибудь в Тени? Или
он все время учился, пока Дворкин был еще жив и охотно давал уроки?
     Я уставился в свой кубок. Очень может быть, что Дворкин и сейчас жив!
Он помог мне спастись из подземелий Амбера - когда это было? Я  никому  не
рассказывал об этом. И не собирался рассказывать. Во-первых,  Дворкин  был
сумасшедший - за это отец и упек его в тюрьму. Во-вторых - властвовал  над
силами, которых я не понимал, и поэтому мог быть очень опасен. Но с другой
стороны, для того, чтобы расположить его к себе, понадобилось лишь немного
лести и воспоминаний. Я подозревал, что будь Дворкин здесь, я бы управился
с ним. Поэтому я запер все это в своей голове.  Кто  знает,  может  и  это
секретное оружие пригодится? В настоящее время я не видел причин  изменять
свое решение. К чему это?
     - Бранд и вправду все время околачивался возле Дворкина, - я  наконец
понял, к чему клонит Рэндом. - Его всегда интересовали подобные вещи.
     - Вот именно, - откликнулся Рэндом, - совершенно ясно,  что  он  знал
больше всех нас, если уж ухитрился связаться со мной без Карты.
     - Ты считаешь, что Бранд заключил сделку с врагами, открыл им дорогу,
а потом, когда он больше был не нужен, они избавились от него?
     - Совсем не обязательно. Хотя вполне возможно. Я думал о другом. Я не
скрываю, что он мне нравился.  Сдается  мне,  что  он  знал  достаточно  и
догадался, что с Картами, Лабиринтом и Тенью вокруг Амбера творится что-то
неладное. А затем он допустил ошибку. Скорее всего он недооценил предателя
и решил сойтись с ним один на один, не обращаясь к отцу или Дворкину.  Что
же дальше? Враг оказался сильнее и заключил его в ту самую башню. Либо  он
слишком уважал Бранда и  не  захотел  убивать  его  без  надобности,  либо
рассчитывал позже как-то использовать его в своих целях.
     - Звучит вполне правдоподобно, - заявил  я,  но  мне  очень  хотелось
добавить: "И хорошо сочетается с твоим рассказом". И  еще  полюбоваься  на
его непроницаемое лицо, но одно воспоминание удерживало меня. Когда я  был
у Блейза, еще до нашей атаки на Амбер, я дурачился с Картами и неожиданно,
на мгновение, поймал Бранда. Он успел передать, что находится в плену -  и
контакт  прервался.  Это  действительно  хорошо  сочеталось  с   рассказом
Рэндома. Поэтому я произнес другое:
     - Если он может указать виновного, значит надо возвратить его  домой,
и пусть показывает.
     - Я надеялся, что ты скажешь это,  -  проронил  Рэндом.  -  Я  привык
доводить такие дела до конца.
     Я встал, взял бутылку, снова наполнил кубки, отхлебнул вина и закурил
еще одну сигарету.
     - Но перед тем, как мы займемся Брандом,  надо  решить,  как  получше
сообщить о смерти Каина. Да, кстати, где Флора?
     - В городе, наверно. Утром была тут. Я ее разыщу.
     - Сделай милость. Насколько я знаю, никто кроме нас и Флоры не  видел
этих типов,  а  она  познакомилась  с  ними,  когда  они  вломились  в  ее
уэстчестерский дом. Надо, чтобы  она  была  под  рукой,  на  случай,  если
придется подтвердить, что это за мерзавцы. И мне необходимо кое о  чем  ее
расспросить.
     Рэндом допил вино и встал.
     - Ладно, сейчас займусь. Куда ее привести?
     - Ко мне. Если меня не будет, подождите.
     Он кивнул.
     Я встал вместе с ним и вышел в зал.
     - У тебя есть ключ от этой комнаты? - спросил я.
     - Вон, висит на крючке изнутри.
     - Возьми-ка его изапри комнату, чтобы никто сюда  раньше  времени  не
сунулся.
     Рэндом запер дверь и  отдал  мне  ключ.  Я  проводил  его  до  первой
лестничной площадки и направился к себе.
     Из своего сейфа я вынул Камень Правосудия - рубиновый кулон, дававший
отцу и Эрику власть над погодой вокруг Амбера. Перед смертью Эрик объяснил
мне, как настроить его на себя. Но до сих пор  у  меня  не  было  времени.
Сейчас его тоже не было, но беседуя с Рэндомом я решил, что  придется  его
найти. Я отыскал записки Дворкина под камнем у камина Эрика.  Об  этом  он
мне тоже сказал, умирая.  Но  мне  очень  хотелось  знать,  где  сам  Эрик
наткнулся на них, потому что они были  неполными.  Я  вытащил  заметки  из
сейфа и еще раз просмотрел их. Все совпадало со словами Эрика.
     Но кроме того, там  говорилось,  что  Камень  можно  использовать  не
только в метеорологических целях. Управление погодой было почти случайной,
хотя и впечатляющей демонстрацией комплекса  принципов,  которые  лежат  в
действии Карт, Лабиринта и физической целостности самого Амбера, не говоря
уже о Тени. К сожалению, детали отсутствовали. Но чем  больше  я  напрягал
память, тем больше находил намеков на это. Отец  очень  редко  использовал
Камень, и хотя утверждал, что он служит для управления погодой, далеко  не
всегда после появления рубина, она менялась. Он часто брал Камень с собой,
отправляясь в свои странствия. Поэтому я вполне готов  был  поверить,  что
дело тут не только в погоде. Эрик, видимо, рассуждал также, но он не  смог
разнюхать, для чего еще служит рубин. Когда мы с Блейзом атаковали  Амбер,
он воспользовался лишь известными силами Самоцвета. То же самое сделал  он
и на прошлой неделе, когда на город напали твари с Черной Дороги. В  обоих
случаях Камень хорошо послужил Эрику, хотя  этого  оказалось  недостаточно
для спасения его жизни. Посему я решил, что пора мне учиться  пользоваться
Самоцветом, и поскорее.  Любое,  даже  самое  незначительное  преимущество
может оказаться решающим. К тому же, все увидят, что я  ношу  Самоцвет,  а
это тоже не помешает. Особенно сейчас.
     Я снова спрятал записки  в  сейф,  положил  рубин  в  карман  и  стал
спускаться вниз по лестнице. Я проходил пл  залам  и  как  всегда  у  меня
возникло такое чувство, будто я никогда не покидал их. Здесь мой дом,  то,
что я люблю больше всего. Теперь я был его защитником.  Я  даже  не  носил
корону,  но  все  его  проблемы  стали  моими.  Я  вернулся  домой,  чтобы
предъявить свои права на корону, вырвать ее из лап Эрика  и  покрыть  себя
славой. Чтобы царствовать. И вдруг все пошло через пень-колоду.  Вскоре  я
понял, что Эрик допустил ошибку. Если он и  в  самом  деле  расправился  с
отцом, то не имел права на корону. Если же ент, то он слишком поторопился.
В любом случае коронация еще более  раздула  его  и  без  того  непомерное
самомнение. Я жаждал власти и знал, что могу захватить ее. Но было  бы  не
менее безответственно сделать это сейчас, когда мои войска расквартированы
в Амбере, когда меня  подозревают  в  убийстве  Каина,  когда  я  внезапно
распознал  признаки  фантастического  заговора,   когда   еще   оставалась
вероятность того, что  отец  жив.  Несколько  раз  мне  казалось,  что  мы
устанавливали контакт, и в одном из таких случаев,  много  лет  назад,  он
назвал меня своим наследником. Но в ход было пущено столько лжи и  обмана,
что я получил травму головы и слишком хорошо  знал,  чего  хочу.  В  мозгу
человека творятся престранные вещи. Я даже своему разуму и то не  доверял.
Может быть, все это мне привиделось. С тех пор мнего воды  утекло.  Такова
цена жизни в Амбере, - подумал я, - даже себе не доверяешь. Интересно, что
сказал бы по этому поводу Фрейд? Правда, он не мог вылечить  мою  амнезию,
но кое-какие догадки насчет моего отца и наших с ним отношений были  очень
близки к истине, хотя в то время я этого не понимал. Жаль, что нельзя было
еще раз поговорить с ним.
     Я прошел через мраморную столовую  в  темный  узкий  коридор.  Кивнув
стражнику, я вернулся к двери, вышел на  платформу,  пересек  ее  и  начал
спуск. Бесконечная винтовая лестница, ведущая в  недра  Колвира.  Ступени.
Иногда - огни. За ними - тьма.
     Казалось, что на пол-пути все изменилось:  я  уже  действовал  не  по
собственной воле, меня вынуждала двигаться какая-то непонятная  сила.  Она
гнала меня, словно барана. Каждое движение вело к  следующему.  Когда  все
это началось? Может быть много лет  назад,  и  лишь  сейчас  я  заметил  и
осознал это? Может быть все мы жертвы, но никто не может сказать почему  и
до какой степени? Какая пища для патологических мыслей! Зигмунд, где ты? Я
всегда хотел стать королем больше всего на свете. Я и  сейчас  хочу  стать
королем. Но чем больше я узнаю, тем больше мне кажется, что я не более чем
королевская пешка в шахматной  партии  Амбера.  До  меня  дошло,  что  это
чувство возникло у меня давно. Оно  росло  и  все  это  мне  абсолютно  не
нравилось. Но никому из живущих сейчас  и  живших  до  меня  не  удавалось
избежать ошибок, утешал я сам себя. Если моя интуиция не подвела меня,  то
с каждым звонком мой Павлов, тот, что эспериментировал со мной, все  ближе
и ближе подходил к моим клыкам. Скоро, теперь уже скоро, я знал, что ждать
осталось недолго. Я подпущу его совсем близко. А  потом  уж  мне  придется
позаботится о том, чтобы ему не удалось уйти или снова возвратиться.
     Поворот, еще поворот, ниже и ниже, тут и там огни, мои  мысли  словно
нити в клубке, сматываются и разматываются, я ни в чем не  уверен.  Где-то
внизу металл скрежещет о камень. Ножны стражника. Он встает.  Колеблющийся
свет поднятого фонаря.
     - Лорд Корвин...
     - Здравствуй, Джерми.
     Спустившись на дно, я взял с полки фонарь, зажег  его,  повернулся  и
направился к туннелю, подталкивая перед собой тьму. Шаг за шагом.
     Наконец-то туннель. Вверх по нему  и  считать  боковые  проходы.  Мне
нужен седьмой. Эхо, тени. Плесень и пыль.
     Ну вот и проход. Повернуть. Теперь уже близко.
     Наконец-то огромная, темная, обитая металлическая дверь. Я отпер ее и
толкнул изо всех сил. Она скрипела, не поддавалась и наконец  равпахнулась
внутрь.
     За дверью справа я поставил на пол фонарь, больше он  не  был  нужен:
сам Лабиринт давал достаточно света.
     Несколько секунд я разглядывал Лабиринт, сияющую массу кривых  линий,
проследить за которыми было невозможно. Вот он, огромный,  замурованный  в
блестяший, черный пол. Он дал мне власть над  Тенью,  он  почти  полностью
восстановил мою память. Он же в один миг уничтожит меня, если  я  попробую
пройти его не так, как надо. Поэтому я испытывал к Лабиринту благодарность
с  изрядной  толикой  страха.  Это  была  старая  таинственная   фамильная
реликвия, которая хранилась там, где ей и следовало быть. В подземелье.
     Я  подошел  к  углу,  где  начинался  узор,  собрал  в  комок   волю,
расслабился и ступил левой ногой в Лабиринт. Не останавливаясь,  я  шагнул
вперед и почувствовал, как пошел ток, голубые искры очертили  мои  сапоги.
Еще  шаг.  Теперь  я  услышал  явственное  потрескивание  и   почувствовал
сопротивление, пока еще легкое. Я быстро прошел первый вираж, стараясь как
можно быстрее дойти до Первой Вуали. Когда я добрался до нее,  мои  волосы
шевелились, а искры становились все длинней и ярче.
     Сопротивление усилилось. Каждый шаг давался трудней, чем  предыдущий.
Треск становился громче, ток сильнее. Мои волосы стали дыбом, искры так  и
летели с меня. Не отрываясь, я смотрел  на  огненную  линию  и  пробивался
дальше.
     Внезапно давление исчезло. Я пошатнулся, но  продолжал  путь.  Первая
Вуаль осталась позади и меня охватило чувство облегчения. Я вспомнил,  как
в последний раз проходил Лабиринт в подземном городе Рэмба. После этого ко
мне стала возвращаться память. Да. Я шел дальше, искры снова стали больше,
токи возросли, все тело стало пощипывать.
     Вторая Вуаль... Углы...  здесь  требовалось  максимальное  напряжение
сил. Казалось, все твое существо переходило в  чистую  энергию.  Это  было
неистовое, беспомощное ощущение. В этот момент для  меня  не  существовало
ничего,  кроме  необходимости  пройти  Лабиринт.  Я  всегда   был   здесь,
пробиваясь вперед, никогда не покидал  его,  всегда  буду  в  нем,  вечная
борьба моей воли  против  сил  Лабиринта.  Время  исчезло.  Осталось  лишь
напряжение.
     Искры дошли мне до пояса. Я вошел в Большой Вираж и с  трудом  прошел
его. На каждом шагу  я  умирал  и  вновь  возрождался,  сгорая  в  пламени
творения, замерзая в холоде конца энтропии.
     Вираж кончился. Дальше, дальше.  Поворот.  Еще  три  виража,  прямая,
несколько дуг. Головокружение. Ощущения будто я исчезаю и снова  возникаю,
вибрируя между небытием и существованием. Поворот... поворот, поворот, еще
поворот... короткая, крутая дуга... прямая, ведущая к последней  Вуали.  К
этому времени я должно быть задыхался, с меня лил пот, но потом  я  ничего
не помнил. Я едва передвигал ноги, искры были уже по плечи.  Они  ослепили
меня, и я больше не видел Лабиринта, Шаг, еще шаг... вот она.  Я  протащил
правую ногу вперед. Вот как чувствовал себя Бенедикт, когда  черная  трава
опутала ему ноги! Перед тем, как я трахнул его по  затылку.  Я  чувствовал
себя так, будто меня с ног до  головы  обработали  дубинкой.  Левая  нога,
вперед... так медленно, что трудно было понять, движется ли она  на  самом
деле. Мои руки - голубые вспышки, ноги - огненные столбы.  Еще  шаг,  еще,
еще.
     Я чувствовал себя  медленно  оживающей  статуей,  тающим  снеговиком,
прогибающейся балкой... еще два шага... три... я двигался как обледенелый,
но управлял своими движениями. Времени у меня была  целая  вечность,  воля
моя была несгибаемой. Она поможет... если что.
     Вуаль осталась позади. За ней была короткая дуга. Три шага во тьму  и
спокойствие. Эти шаги оказались самыми трудными.
     Когда я вышел из Лабиринта, первая мысль была:  обеденный  перерыв  у
Иосифа! Вторая: опять прошел! И третья: все, это в последний раз!
     Я  позволил  себе  несколько  раз   глубоко   вздохнуть   и   немного
встряхнуться. Затем я вытащил из кармана Самоцвет, поднял его за цепочку и
поднес к глазам.
     Конено, внутри он красный с дымчатым отливом, сияющий. Казалось,  что
пока я находился в Лабиринте, Камень впитывал в себя свет и блеск.  Я  все
еще смотрел на него, повторяя про себя команды, сравнивая их с теми, что я
уже знал.
     Человек, который прошел Лабиринт и добрался  до  этого  места,  может
перенестись куда угодно. Нужно лишь мысленно представить себе это место. И
еще нужно очень хорошо  хотеть  этого  и  иметь  волю.  Если  все  пройдет
нормально... то я все же могу  угодить  в  коварный  капкан.  На  какой-то
момент мне стало страшно. Но Эрику  это  удалось.  Не  оказался  же  он  в
середине Самоцвета где-то в тени. Дворкин,  написавший  эти  заметки,  был
великим человеком, и я верил ему.
     Собравшись с мыслями, я еще  внимательнее  всмотрелся  вглубь  Камня.
Внутри него было искривленное отражение Лабиринта, окруженное огоньками  -
мигающими, крохотными язычками пламени, другими виражами и  тропинками.  Я
решился и сосредоточил волю.
     Краснота и замедленное движение. Словно я погружался в вязкий  океан.
Сначала очень медленно. Дрейф... во тьме, все красные огоньки  так  далеко
впереди... скорость  медленно  нарастала.  Далекие,  прерывистые  вспышки.
Кажется, еще быстрее. Ориентироваться не по чему. Я  был  точкой  сознания
неизвестных размеров. Я  чувствовал  движение,  видел  фигуру,  в  которой
двигался, теперь уже быстрее. Краснота почти мсчезла, казалось, меня ничто
не окружало. Сопротивление исчезло, я несся все быстрее и быстрее. Все это
произошло в одно мгновение, и еще происходило в то же сатое  мгновение.  Я
несся к  цели  с  огромной  скоростью.  Маленький,  кривой  Лабиринт  рос,
становился трехмерным отражением нашего Лабиринта. Он увеличивался у  меня
на глазах, освещенный  языками  разноцветного  пламени,  подобно  странной
галактике буйствующей в вечной ночи и в ореоле сияющей бледным огнем пыли,
с пртуберанцами из бесчисленных точек. Лабиринт рос или я  уменьшался,  он
приближался ко мне или я к нему, мы были близко, совсем рядом, он заполнил
собой все, сверху донизу, справа налево, и моя  скорость  все  возрастала.
Сияние захватило, ошеломило меня. Я увидел протуберанец и понял,  что  это
вход. Я был слишком близко к Лабиринту, фактически заблудился в нем и  уже
не мог различить его общую форму. Но то, что я видел -  изгибы,  мерцания,
переплетения - окружало меня со всех  сторон.  Мне  показалось,  что  трех
измерений не хватит, чтобы объяснить невероятную сложность простирающегося
Лабиринта. Я отбросил сравнение с галактикой, мой мозг  кинулся  в  другую
крайность. Я думал об субатомном гильбертовском пространстве с бесконечным
числом измерений. Но это была метафора,  вызванная  отчаянием.  По  правде
говоря, я просто ничего не  понимал.  А  кто  мог  понять?  Во  мне  росло
чувство,   то   ли   инстинктивное,   то   ли   возникшее   под   влиянием
нашегоЛабиринта, что я должен пройти и через это переплетение, и  овладеть
той новой властью, которую искал.
     Я не ошибся. На той же огромной скорости я влетел в Лабиринт  -  меня
вертело, несло по горящим проходам, я пролетел по  нематериальным  облакам
блеска и  света.  Я  не  ощущал  сопротивления,  как  в  нашем  Лабиринте.
Казалось, что первоначального импульса хватит, чтобы  пролететь  насквозь.
Вихревая  прогулка  по  Млечному  пути?  Утопленник,  которого  несет   по
коралловым каньонам? Воробей, страдающий  бессоницей,  который  вечером  4
июля пролетает над парком? Такие смутные мысли пролетают у меня в  голове,
когда я вспоминаю об этом.
     Я влетаю, все, конец, вспышка ярко-красного  цвета,  и  я  смотрю  на
самого себя, стоящего у Лабиринта и держащего в руке  кулон  с  Камнем.  Я
смотрю на подвеску, Лабиринт внутри  нее,  внутри  меня,  я  внутри  него,
краснота отступает,  гаснет,  исчезает.  Потом  -  только  я,  подвеска  и
Лабиринт -  и  больше  ничего.  Связи  между  объективным  и  субъективным
восстановлены, только все на октаву  выше,  иначе  я  никак  не  могу  это
выразить. Потому что теперь я обладаю какой-то эмпатией! Я словно приобрел
еще одно чувство, еще один способ выражения. Странное и приятное ощущение.
     Горя желанием проверить себя, я снова собрался и  приказал  Лабиринту
перенести меня в другое место.
     Я стоял в круглой комнате на вершине самой высокой башни в Амбере.  Я
пересек  ее  и  вышел  на  крохотный  балкончик.  Контраст  с  только  что
закончившимся путешествием был разителен.  Несколько  долгих  мгновений  я
стоял, не шевелясь, и смотрел.
     Море переливалось разными оттенками, часть неба была затянута тучами.
Приближался вечер. В тучах  мягкие,  яркие  тона  чередовались  с  резкими
тенями. Ветер дул с берега в море, и я не чувствовал запаха  соли.  Высоко
над водой черными точками парили птицы. Подо мной  расстилались  дворцовые
постройки и террасы города, простирающиеся во всем своем вечном  изяществе
до подножия Колвира. Крошечные люди толпились на улицах. Их движения  были
неразличимы. Я почувствовал себя очень одиноким.
     Я прикоснулся к Камню и приказал разразиться грозе.

[ Назад ] [ Оглавление ] [ Далее ]