Ружья Авалона

Глава 8

     Я стоял на вершине холма, поросшего кустарником, и  смотрел  на  дом.
Насторение у меня было скверное.
     Я и сам не знал, что ожидал увидеть.  Пожарище?  Машину  у  подъезда?
Счастливое  семейство,  отдыхающее  на  веранде,   меблированной   красным
деревом? Вооруженную охрану?
     Крыша дома прохудилась  в  нескольких  местах  и  требовала  срочного
ремонта. Лужайка заросла. Странно еще, что в доме было выбито  всего  одно
окно, да и то сзади.
     Итак, на первый взгляд, дом выглядел брошенным. Я задумался.
     Расстелив на земле куртку, я уселся на ее  и  закурил.  Других  домов
поблизости не было.
     За алмазы я получил около семисот тысяч  долларов,  и  на  заключение
сделки ушло полторы недели. Из  антверпена  мы  переехали  в  боюссель,  и
несколько вечеров провели в ruе dе снаr  ет  раin,  где  и  встретились  с
нужным мне человеком.
     Выслушав  мой  заказ,  артур  крайне  удивился.  Бывший  офицер  ввс,
невысокий, худой, с аккуратно подстриженными усиками, он  прервал  меня  в
самом начале разговора и, поминутно качая  головой,  засыпал  вопросами  о
доставке.  Когда  речь  клиента  звучала  невразумительно,  артур   всегда
волновался. Больше всего на  свете  его  беспокоило,  что  неприятности  с
оружием могут произойти во время или сразу после  доставки.  Он  почему-то
считал, что это подрывает его авторитет, и обычно  бывал  куда  услужливее
других, когда речь шла о транспортировке. Мои планы его взволновали по той
простой причине, что у меня их вообще не было.
     Дело в том, что для соглашений подобного рода  требуется  сертификат,
подтверждающий, что государство "Х" действительно заказало военную технику
и имеет право на экспорт из  страны-изготовителя.  Документ  этот  придает
соглашению  официальный  характер,  даже  если  всем  ясно,  что  оружие
отправится в  государство  "Y",  как  только  пересечет  границу.  Так  уж
повелось,  что  за  определенную   плату   можно   заручиться   поддержкой
представителя посольства государства "Х" - желательно того,  у  кого  есть
родственники  или  друзья  в  министерстве  обороны,   готовые   подписать
сертификат. Он стоит очень дорого, но я уверен, что артур в  одну  секунду
назвал бы и сумму, и людей, к которым надо было обратиться.
     - И все-таки как вы собираетесь переправить груз?  -  в  который  раз
задавал он вопрос, звучавший в разных вариантах. - как вы доставите его  к
месту назначения?
     - Пусть это вас не беспокоит. Я обо всем позабочусь.
     Артур опять покачал головой.
     - Не мелочитесь, полковник. На этом не следует экономить. - (для него
я был полковником - сам не знаю почему - со времени нашей первой  встречи,
лет двенадцать назад.) - нет, не следует. Сэкономив несколько долларов, вы
рискуете потерять все и нажить кучу неприятностей. Послушайте, что  я  вам
скажу:  есть  у  меня  на  примете   молодой   представитель   африканской
республики, который очень недорого берет...
     - Нет. Мне нужно только оружие.
     Во время нашей беседы ганлон молча сидел и дул пиво. Рыжая  борода  и
разбойничье выражение на лице моего спутника выглядели впечатляюще. Он  ни
слова не понимал по-английски,  но  строго  следовал  моим  инструкциям  и
изредка обращался ко мне на языке тари. Чистое мальчишество. Бедный старый
артур был прекрасным лингвистом, и ему очень хотелось выяснить,  для  кого
предназначается оружие. Когда я болтал  с  ганелоном  о  всяких  пустяках,
артур  из  кожи  лез  вон,  пытаясь  определить,   на   каком   языке   мы
разговариваем. В конце концов он начал многозначительно кивать, как  будто
ему это удалось, а затем вытянул шею и сказал:
     - Я читаю газеты, полковник. И не сомневаюсь, что  эти  ребята  могут
дать вам гарантии. Все же...
     - Нет, - перебил я. - поверьте, когда я получу от вас  автоматические
ружья, они просто исчезнут с лица земли.
     - Вы шутите. Даже я не знаю, где выполнят ваш заказ.
     - Это не имеет значения.
     - Хорошо, что вы уверены в себе. Но упрямство... - он пожал  плечами.
- впрочем, дело ваше.
     Когда я объяснил,  какие  мне  нужны  патроны,  артур  решил,  что  я
окончательно свихнулся. Он уставился  на  меня,  забыв  покачать  головой.
Прошло минут  десять,  прежде  чем  мне  удалось  уговорить  его  хотя  бы
взглянуть на расчеты. За это время он пришел в себя и  качал  головой  изо
всех сил, невнятно бормоча о серебряных пулях и невзрывающихся капсюлях.
     Наш спор разрешил самый неподкупный судья: наличные. Убедившись,  что
я непреклонен, артур обрисовал мне ситуацию.  Заказать  и  получить  ружья
несложно, купить грузовики -  не  проблема,  но  изготовление  нужных  мне
патронов и капсюлей будет стоить бешеных денег. И вообще он не уверен, что
военный завод согласится выполнить подобный заказ.  Когда  я  сказал,  что
готов заплатить любую сумму,  он  расстроился  еще  больше.  Если  я  могу
позволить  себе  роскошь  экспериментировать  с  патронами,   которые   не
стреляют, и капсюлями, которые не детонируют, почему бы мне не  приобрести
сертификат...
     Нет, ответил я, и еще раз нет. Кажется, мы уже договорились, напомнил
я ему.
     Он вздохнул и дернул себя за  ус.  Затем  кивнул.  Конечно,  конечно.
Будет так, как я решил.
     Цену он заломил баснословную. Естественно. Если я не сошел  с  ума  -
значит, мне подвернулось выгодное дельце. Хоть  его  и  заинтересовал  мой
заказ, он больше ни о чем не спрашивал, видимо, боясь  быть  замешанным  в
какую-нибудь неприглядную историю. Более  того,  как  только  ему  удалось
договориться с военным заводом (как выяснилось, в швейцарии),  он  тут  же
свел меня с его представителем, получил комиссионные и был таков.
     Мы с ганелоном прибыли в швейцарию по фальшивым  паспортам.  Он  стал
немцем, а я - португальцем. Мне, собственно, было наплевать  на  запись  в
паспорте,  лишь  бы  фальшивка  не   подвела,   но   ганелону   я   выбрал
национальность с  определенной  целью.  Во-первых,  ему  легко  давался
немецкий   язык,   а   во-вторых,   в   швейцарии   всегда    полным-полно
немцев-туристов. По моему совету ганелон говорил, что родился  и  вырос  в
финляндии.
     В течение трех недель я следил за тем, как выполняется мой  заказ,  и
остался доволен результатами. Серебро, кончено, стоило очень дорого.  Быть
может, я перестарался, но что там ни говори,  этот  металл  слишком  часто
оказывал мне услуги в Эмбере, а деньги никогда не были для меня проблемой.
К тому же нет лучше пули - кроме золотой -  для  короля.  И  если  я  убью
Эрика,  может,  кто   и   крикнет:   "Слава   павшему   величию!"   Будьте
снисходительны ко мне, братья.
     Убедившись, что заказ будет выполнен  в  срок,  я  отправил  ганелона
путешествовать, благо он пустился во все тяжкие, вжившись в образ финского
туриста. Он отбыл в италию с камерой на шее и отсутствующим выражением  на
лице, а я сел в самолет и полетел домой, в штаты.
     Домой? Да. Я сидел на холме и смотрел на  небольшой  дом,  в  котором
прожил больше десяти лет. Я возвращался в него, когда  попал  в  ту  самую
автомобильную катострофу, после которй начались мои мытарства.
     Я затянулся сигаретой. Тогда мое жилище не было столь  запущенным.  Я
всегда тщательно за ним следил; и дом, и участок были полностью  оплачены.
Шесть комнат, гараж на две машины. Семь акров  земли  -  практически  весь
склон холма. Большую часть времени я проводил  в  одиночестве.  Мне  здесь
нравилось. Я любил возиться в  мастерской,  работать  в  уютном  кабинете.
Интересно, висит на его стене гравюра мори или  ее  украли?  Он  называлсь
"Лицом к лицу", и на ней была изображена смертельная схватка двух  воинов.
Хорошо бы ее  увидеть.  Впрочем,  насколько  я  знал  закон,  то,  что  не
разворовали,  должно  было  пойти  с  молотка  для  уплаты  налогов  штату
нью-йорк. Странно еще, что дом не продали. Я продолжал смотреть  на  него,
чтобы окончательно в этом убедиться. Спешить было некуда.
     С Жераром я связался сразу же по прибытии в бельгию, а с бенедиктом -
не рискнул. Я боялся, что он тут же нападет на меня, а мне не хотелось  ни
сражаться с ним на шпагах, ни мериться силой воли.
     Жерар оглядел меня с головы до ног.
     - Корвин? Да...
     - Что с бенедиктом?
     - Я нашел его там, где ты сказал. Он кинулся было тебя  преследовать,
но мне удалось убедить его,  что  это  бессмысленно.  Пользуясь  тем,  что
бенедикт долго был без сознания, я  сказал,  что  ты  уехал  давным-давно.
Затем мы отправились в авалон. Я остался  на  похороны,  а  сейчас  иду  в
Эмбер.
     - Какие похороны?
     - Ты действительно не знаешь?
     - Если б я знал, черт тебя побери, я бы не спрашивал!
     - Слуг бенедикта убили. Он говорит, это сделал ты.
     - Нет. Чушь какая-то. Зачем мне убивать его слуг?
     - Когда бенедикт вернулся, в доме никого не было.  Он  отправился  на
поиски и обнаружил три трупа, а тебя и след простыл.
     - Понятно... Где он их нашел?
     -  В  небольшой  рощице  за  садовым  участком.  Могила  была  совсем
неглубокой.
     Все верно... Лучше не говорить, что я видел эту могилу.
     - Но с чего он взял, что их убил именно я?
     - Бенедикт в недоумении, Корвин. Он никак не может понять, почему  ты
не прикончил  его,  когда  тебе  представилась  такая  возможность.  И  он
поражен, что ты позвал меня на помощь.
     - Бенедикт несколько раз назвал меня убийцей, но...  Ты  передал  ему
то, о чем я просил?
     - Да. Сначала он отмахнулся от меня, как  от  мухи,  заявив,  что  ты
лжешь.  Я  сказал,  что  ты  говорил  искренне  и   настаивал   на   своей
невиновности. Это его сильно обеспокоило. Он спросил, верю я тебе или нет.
     - А ты мне веришь?
     - Проклятье, Корвин! Как я могу тебе верить или  не  верить?  Мы  так
давно не виделись, и вдруг ты... - он запнулся и, прищурившись,  посмотрел
мне в глаза. - Тут что-то не так. Почему ты отдал предпочтение мне? Ведь у
тебя была полная колода.
     - Ты шутишь?
     - Я требую ответа на свой вопрос.
     - Хорошо. Ты - единственный, кому я доверяю.
     - И это все.
     - Нет. Бенедикт не хочет, чтобы в Эмбере о нем знали. Мне  доподлинно
известно, что только вы с джулианом были в  курсе  его  дел.  Я  не  люблю
джулиана и не верю ему. С тебя довольно?
     - Почему ты решил, что мы с джулианом знаем о бенедикте?
     - Потому что вы жили в его доме после того, как черная дорога изрядно
вас потрепала. Я слышал об этом от дары.
     - Да кто такая эта дара, в конце концов?
     - Осиротевшая дочь  старого  слуги  бенедикта,  которую  он  взял  на
воспитание. Она гостила у него одновременно с вами.
     - И ты послал ей браслет. Ты также говорил о ней, когда вызвал меня к
бенедикту.
     - Да, конечно. А в чем, собственно, дело?
     - Ни в чем. Я ее не помню.  Скажи,  почему  ты  так  внезапно  уехал?
Согласись, бенедикт имел право думать, что ты виновен.
     - Я и был виновен... Но не в  убийстве.  Как  ты  считаешь,  зачем  я
приехал в авалон? Ведь ты видел в  фургоне  коробки.  Я  действительно  не
хотел встречаться с бенедиктом, который наверняка поинтересовался бы,  что
это такое. Черт побери! Если б я счел нужным бежать, то не потащил  бы  за
собой груженый фургон!
     - Что было в коробках?
     - Прекрати. Я не хотел говорить этого бенедикту,  не  скажу  и  тебе.
Пусть наведет справки и выяснит, если ему больше нечего делать. Но от меня
он не услышит ни слова. Впрочем, теперь это не  имеет  значения.  Главное,
что я достал в авалоне одну вещь, не представляющую там  особой  ценности,
но необходимую мне для дела. Ты удовлетворен ответом?
     - Да. По крайней мере в нем есть смысл.
     - Тогда ответь мне на мой вопрос: ты считаешь, что я их убил?
     - Нет. Я тебе верю.
     - А бенедикт?
     - Он не нападет на тебя, пока вы  не  объяснитесь.  У  него  возникли
сомнения, в этом я уверен.
     - И то ладно. Спасибо тебе, Жерар. Мне пора.
     Я поднял руку.
     - Подожди, Корвин! Подожди!
     - В чем дело?
     - Как тебе удалось пересечь черную дорогу? Ты уничтожил  огромный  ее
участок в том месте, где проехал. Каким образом?
     - Лабиринт, - сказал я. - если когда-нибудь  ты  попадешь  на  черной
дороге в беду, ударь по ней лабиринтом изо всех сил. Ты ведь  знаешь,  как
иногда приходится держать его перед мысленным  взором,  когда  отражения
начинают разбегаться в стороны и выходят из-под контроля?
     - Да. Но я пытался это сделать, и у  меня  ничего  не  вышло.  Только
голова разболелась. Черная дорога не является отражением.
     - Ты прав и не прав. Я знаю,  что  она  из  себя  предствляет.  А  ты
слишком рано сдался. Я концентрировался на  лабиринте  до  тех  пор,  пока
голова моя, казалось, не раскололась от боли. Я чуть не потерял  сознания,
и тогда раскололся окружающий меня мир. Не могу сказать, что ощущение было
из приятных, но результат налицо.
     - Я запомню, - сказал он. Ты собираешься объясниться с бенедиктом?
     - Нет. Ничего нового он от меня не услышит. Теперь он немного  остыл,
так что пусть сам во всем разберется. К тому же мне не хочется  рисковать.
Поединок с бенедиктом не входит в мои  планы.  И  я  воспротивлюсь  всякой
попытке войти со мной в контакт.
     - Что будет с Эмбером, Корвин? Что будет с Эмбером?
     Я опустил глаза.
     - Не вставай на моем пути, когда я вернусь, Жерар. Поверь, у тебя нет
ни одного шанса помешать мне.
     - Корвин... Нет, подожди. Прошу тебя, одумайся. Не нападай сейчас  на
Эмбер. Гсударство в опасности.
     - Мне очень жаль, Жерар. За  послендие  пять  лет  я  думал  об  этом
больше, чем вы все вместе взятые.
     - Что ж, тогда мне тоже жаль.
     - Извини, мне пора.
     Он кивнул.
     - До свидания, Корвин.
     - До свидания, Жерар.
     Через несколько часов солнце скрылось за холмом, наступили сумерки. Я
встал,  отряхнул  куртку,  надел  ее,  потушил  окурок  и  выкинул  пустую
сигаретную пачку. Дом по-прежнему не подавал  признаков  жизни  -  пыльные
стекла не загорелись светом, выбитое окно  осталось  выбитым.  Я  медленно
пошел вниз по склону холма.
     Дом флоры в вестчестере был давно продан, чего и следовало ожидать. У
нее больше не было причин  оставаться  на  отражении  земля.  Она  успешно
справилась с ролью надсмотрщицы, получила обещанную награду и теперь  жила
в Эмбере.
     Меня раздражала мысль о том, что флора все время находилась рядом  со
мной, а я об этом не знал.
     Я долго колебался, обдумывая, не поговорить  ли  мне  с  Рэндомом,  и
пришел к  выводу,  что  это  бессмысленно.  Я,  конечно,  с  удовольствием
выслушал бы последние новости, но они  никак  не  могли  повлиять  на  ход
событий. Я был уверен, что могу доверять  Рэндому,  ведь  он  здорово  мне
помог, и хотя его трудно было назвать  альтруистом,  он  сделал  для  меня
больше, чем кто-либо другой. Сейчас Рэндом женился,  и  в  Эмбере  его  не
любили,  но  терпели.  Скорее  всего  он  с  радостью  примет  любое   мое
предложение; но, взвесив все "За" и "Против", я решил поговорить с ним при
встрече.
     Я сдержал слово и противился всякой попытке контакта, а надоедали мне
по несколько раз на дню в течение первых двух недель. Затем меня  оставили
в покое. Захотелось  поживиться  моими  мыслями,  дорогие  братики?  Слуга
покорный!
     Я подошел к дому сзади, протер стекло рукавом.  Я  вел  наблюдение  с
холма  вот  уже  третий  день,  и  мне  казалось  невероятным,  что  здесь
кто-нибудь живет. Все же...
     Я заглянул внутрь.
     Беспорядок был жуткий, половины вещей недоставало. Я обошел веранду и
подергал за ручку двери. Заперто. Я усмехнулся.
     Девятый кирпич снизу, четвертый сверху. Ключ никто не нашел. Я  вытер
его о куртку, открыл дверь и вошел в дом.
     Повсюду лежал толстый слой пыли. В камине валялись банки из-под кофе,
ломаные бутербродницы и засохший кусок сосиски, а также разнообразные дары
природы, попавшие через трубу. Я закрыл заслонку.
     Из входной двери был выломан замок. Я налег на ее плечом и  убедился,
что она забит изнутри. На  стене  в  прихожей  было  написано  неприличное
слово. Я пробрался на кухню. Там царил хаос. Все, что не украли, лежало на
полу. На линолеуме  остались  глубокие  царапины,  свидетельствующие,  что
холодильник и электробатарею тащили волоком.
     Я попятился, вышел из кухни и направлися в мастерскую. Пусто. Проходя
по дому, я с удивлением увидел в спальной кровать и два дорогих кресла.
     В кабинете меня ждал еще один приятный сюрприз: отсюда  почти  ничего
не вынесли, и письменный стол, как всегда, был  завален  всякой  всячиной.
Закурив сигарету, я подошел к нему и уселся в кресло. Мои книги стояли  на
полках. Никто не крадет книг, кроме старых друзей, а...
     Я не поверил своим глазам. Вскочив на ноги, я подошел почти  вплотную
к стене, боясь ошибиться.
     Прекрасная гравюра йошитоши мори висела на прежнем месте -  опрятная,
элегантная, страстная. Неужели никому не пришло в голову, что это  -  одна
из самых дорогих вещей...
     Опрятная?
     Я взглянул на раму, провел по ней пальцем.
     Слишком опрятная. Единственный предмет в доме, на котором не было  ни
пыли, ни грязи.
     Я осмотрел  раму  тщательнейшим  образом  и,  не  обнаружив  взрывных
устройств, снял ее с крюка и положил  на  подоконник.  Участок  стены,  на
которой она висела, был пыльным и грязным.
     Я вернулся к столу и сел в кресло. Кому-то хотелось меня напугать,  и
он своего добился. Этот кто-то забрал гравюру мори, содержал ее в  чистоте
и порядке - за что я  был  ему  крайне  признателен,  -  а  затем,  совсем
недавно, повесил ее на старое место. Значит, меня здесь ждали.
     Но в таком случае зачем об этом предупреждать? Чтобы я скрылся?  Чушь
какая-то. Если я попал в ловушку, она уже захлопнулась. Я вытащил пистолет
из кармана брюк и засунул его за пояс. Никто не  мог  знать,  что  я  сюда
вернусь. Я и сам этого не знал. Трудно  объяснить  чувство,  которое  мною
руководило, когда я решил еще раз взглянуть на дом, в котором прожил всего
несколько лет.
     Допустим, неизвестный повесил гравюру мори на старое место, зная, как
она мне дорога, и лишь предполагая, что  я  за  нею  вернусь.  Что  ж,  он
оказался прав. Но на меня никто не напал, а  следовательно,  это  была  не
ловушка. Что тогда?
     Сообщение. Важное сообщение.
     Какое? Где? И главное, кто?
     Самым надежным тайником в доме, если его  не  обнаружили,  был  сейф.
Посмотрим. Я подошел к противоположной стене, отодвинул деревянную панель,
набрал на циферблате код, сделал шаг в сторону и осторожно  открыл  дверцу
старой тростью, валявшейся на полу.
     Взрыва не произошло. Впрочем, я не сомневался, что его не будет.
     В  сейфе  лежали  несколько  сот  долларов,  письма,  ценные  бумаги,
расписки.
     И конверт. Плотный белый конверт, на самом видном месте.
     На конверте было написано мое имя.

     - Брат Корвин, - прочитал я на листке бумаги, - если ты  читаешь  это
письмо, значит мы все еще думаем более  или  менее  одинаково,  и  я  могу
предугадать твои поступки. Я благодарю тебя за одолженную гравюру  мори  -
насколько я понимаю, одну из двух причин, по которым ты  можешь  вернуться
на это отвратительное отражение. Мне очень не хочется отдавать ее, так как
наши вкусы тоже достаточно схожи, и она уже  несколько  лет  украшает  мои
покои. Пусть же ее возвращение послужит свидетельством моей доброй воли  и
просьбой внимательно отнестись к тому, что я хочу  тебе  сказать.  Я  буду
откровенен, чтобы ты не сомневался в моей искренности, и поэтому не  стану
извиняться за то, что я с тобой сделал. Я жалею только о том, что не  убил
тебя сразу, когда мне  представилась  такая  возможность.  Тщеславие  меня
сгубило. Зрение вернулось к тебе, но вряд ли этот факт что-либо изменит  в
наших с тобой отношениях. Твое послание "Я вернусь" лежит сейчас  на  моем
письменном столе. Если бы его написал я, то обязательно вернулся  бы.  Так
как мы действительно очень похожи, я предвидел, что ты сдержишь  слово,  и
принял соответствующие меры. Ты никогда не был глуп, и я понимаю, что  для
нападения на Эмбер ты собираешь большое  войско.  Я  поплатился  за  былое
тщеславие и готов сейчас поступиться своей гордостью. Я прошу у тебя мира,
Корвин, - не ради себя,  а  ради  благополучия  государства.  Существа  из
отражений атакуют Эмбер большими силами, и я не могу  разобраться,  почему
так происходит. Против этих сил, самых страшных на моей памяти, вся  семья
объединилась и принесла мне присягу в верности.  Мне  бы  очень  хотелось,
чтобы ты стал моим союзником и помог в  битве  за  правое  дело.  Если  ты
откажешься, прошу тебя, подожди нападать на Эмбер, забудь о  своих  планах
хотя бы на время. Если же ты решишь мне помочь, то я не требую,  чтобы  ты
признал меня законным монархом, - Согласись только, что я буду командовать
в течение этого кризиса. Тебе будут возданы все  почести,  приличествующие
твоему сану. Нам необходимо поговорить, чтобы ты понял, насколько серьезна
ситуация в Эмбере. Так как все мои  попытки  вызвать  тебя  не  увенчались
успехом, вкладываю в конверт свою карту. Пожалуйста, воспользуйся ею.  Ты,
конечно, можешь подозревать меня в неискренности, но я  даю  тебе  честное
слово, что все сказанное мною - правда.
                                                  Эрик, повелитель Эмбера.

     Я перечитал письмо и усмехнулся. Может, он считал, что  проклятья  не
имеют силы?
     Не выйдет, мой дорогой брат. Это, конечно, очень благородно  с  твоей
стороны - Вспомнить обо мне в тяжелый для тебя час (и я верю тебе,  можешь
не сомневаться, потому что все  мы  -  люди  чести),  -  но  встреча  наша
произойдет согласно моему, а не твоему расписанию. Что же касается Эмбера,
то я не меньше тебя думаю о нем и сделаю  для  его  процветания  все,  что
сочту нужным. Могилы  полны  людьми,  которые,  как  и  ты,  считали  себя
незаменимыми. Но я скажу тебе это не сейчас, а стоя лицом к лицу.
     Я сунул письмо и карту в карман куртки, затушил  сигарету  в  грязной
пепельнице на столе. Затем снял с кровати в  спальной  чистую  простыню  и
завернул в нее моих воинов. Придется  им  подождать  меня  в  каком-нибудь
безопасном месте.
     Проходя по дому, я задумался. Зачем же я все-таки пришел? Я  вспомнил
людей, живших по соседству, своих старых знакомых. Интересно,  справлялись
ли они обо мне? Этого я, конечно, никогда не узнаю.
     Наступила ночь, и на чистом небе появились первые звезды. Я запер  за
собой дверь, положил ключ на старое место и забрался на холм.
     Стоя на его вершине, я  оглянулся  и  посмоторел  на  дом,  пустой  и
одинокий, словно жестянка из-под пива, которую выбросили на обочину дороги
за ненадобностью. Повернувшись, я пошел через небольшое поле к дороге,  на
которой оставил машину. Зря я оглянулся.
	

[ Назад ] [ Оглавление ] [ Далее ]